Сергей Изуверов - Межгосударство. Том 2
Крестовый Изамбарда в Нерчинскую каторгу, намеревался арестанта по имени Гримо Вуковар, отдельным повествованием, по устройству всех этих могло быть вынесено, однако, раз освещение его предпринято в ущерб похождениям батолитов (сами интересовались всеми делами Изамбарда, никто к этому не), урежем описание похождений ещё. На Нерчинскую Гримо Вуковар за два убийства и нанесение увечий, свершённых в ясном и при посильном того. После скорого суда, в Солькурской губернии (всё дело там) самым скорым, отправили в Акатуйскую тюрьму, где осел. При каковых обстоятельствах Изамбард, когда Вуковар ещё не успел до Акатуя узнал о его деле и вообще отчего фартового выколотой заинтересовал этот Гримо (хотя имел внутренние качества, могли интересовать, уже ясно), пока не (на время написания заметки выясняется). Несколько слов о месте, заточён. Тщательно выверенный остров среди леса и гор в пяти тысячах от Москвы в сторону Китая. Через небо стратосфера со всеми замашками, лес вокруг грозит однажды сжаться и вытянуться так, ни одна птица не найдёт взглядом арестантов, превратившихся в леших. Тайная тюрьма леших. Лес сжимается и вытягивается, комендант сжимается и усыхает от нервических переживаний, боится ходить в рудники. В те посменно всех каторжников, работа по добыче свинца и серебра единственным занятием в лесной проплешине. Тяжела той тяжестью, уничтожает тех, взвалил на себя, если по какой-то уничтожение не удаётся, надламывает, делает колени шишковатыми. На каторге свои порядки и все казаки, лахманы, майданы, блины у Бабая, кадыки, баланды, максимы, казани, мандолины, калымажни, бараны, суфлеры, горбачи, лодяги, каменные мешки, бекасы, проставления банок, гамуры, маргаритки, голодные палаты, грёзы о гулянье и латате, чертоплешины, лягавые брусы, пайки, Прасковьи Фёдоровны, патоки, грязные подкандальники, чалдоны, куклимы каких только возможно губерний, братские чувырла и чурёки, сделались для Гримо, чуждого этому миру, обыденностью и каждодневным вояжем. Не могло и речи о принятии в блатные, однако в Акатуй заехал не за кляузы на царя и не за ловкие пальцы, хотя пальцы у него довольно. Акатуйский острог и вообще вся Нерчинская нечто вроде выездного выколотой, с большим для всех бесправием, самую малость меньшей свободой выбирать какой рукой больше, непривычным осознанием собственной вольной ориентации в политических делах. Ограниченное в узости пространство, не было переписчиков, всякое время грозил сужающийся лес, нечто, таящееся в шахтах, жёлтые лица от многого нахождения под землёй, всеобъемлющие заговоры по углам, исходившие из блатных ртов, из же, в основном молва о блате, в то как арестанты вроде Гримо или политического (железоклюйского) (в ту пору уже множество, после вовсе столько, «абсолютизм» и «капсюли» попрали права «мазовой академии», «отхода выслушать кукушку» и «цынтовых») термина не постигали, всячески навязываемую свойскую философию. Гримо трудно с каким бы то ни обществом, принудить, да после совершённых и отчёте себе в этом, не смогла и артель многажды каторжников в совокупности с артелью надзирателей во главе с усохшим, всё равно очень злым комендантом. Гримо попал в барак в котором срок декабрист Михаил Лунин. Скончался в Акатуе двадцать назад и Гримо, в обыкновенном отстранении от действительности, так же отстранённо, с смертью что-то не так. Как по случайности узнал, в Акатуе трое каторжан, сидели и при Лунине, соответственно, могли что-то о нём и обстоятельствах его. О самом Лунине Гримо как о декабристе (во времена службы в магазине париков и грима очень интересовался историей «Северного тайного», даже хотел организовать нечто среди магазина, не сумел найти против кого станут организовываться, кроме того отец Гримо, возможно сам декабристом, скорее, вроде сочувствующего или несколько раз на тайные заседания), очень изумился, по случайности узнал, в этом же бараке, в каковом теперь спал сам. Несколько вывело из заблуждения и отстранённости, предпринял шаги, разузнавая подробности. Сам плохо знал себя как человека и как существо, за прошедшую (пока весьма короткую), не слишком занимал себя каким-то не то что даже постижением собственной душевной организации, либо выявлению склонностей и какого-либо характера, вообще не думал о себе и всём, могло быть связано с существом «Гримо Вуковар». Те из каторжников, возникал повод обращаться к нему, называли живого манекена Грим, не умея «о» в окончании, не желая утруждать неудобным оканьем, полагая означенное прозвищем. Неравнодушен к декабристам, есть непреложный. Усвоил странность поведения Лунина на каторге и загадочность его, не было верного определения того, сама ли по себе пришла к несчастному, по чьему-то промыслу. Себе в том отчёта, Гримо всегда более на чутьё, бывшее. Сначала чутьё, после рассуждения. Немедленно после ареста стал отращивать бороду и усы, просто, отпала надобность соблюдать, хотя в том возрасте, в каком он, довольство в скудных. На каторге дали фуражку, телогрейку или что-то вроде, сапоги, штаны и нижнюю рубашку, уже тогда серой от грязи, всё надел, стал носить. Во всём в шахту, расположение в помянутой лесной проплешине и окрестностях почти неопределимо, выглядели как дыры в породе, с небольшим воротом наверху для подъёма вёдер с рудой. Спуск в шахту сопряжён с подъёмником, лестница для людей рядом с длящейся во всю высоту шахты верёвкой. Один из троих, застали Лунина, пожизненным (на меру заменён смертный), имел странный характер, отказывался из шахты, предпочитая есть в ней, спать, справлять. Настоящий подземный человек, точно не стал бы лешим, захвати лес Акатуйский. Сказать, Гримо предпринял расследование, верным, в отличие от разоблачившего его Л. К. не сновал во все стороны и углы каторжных строений, более подчинялся здешнему суровому. С него почти не снимали кандалы и шатание между деревянных изб и высоких белых стен едва можно счесть намеренным и толковым. Он не давал никому ничего понять, хотя, вероятно, кто-то и желал бы понять в этом человеке хоть что-то. Так же вероятно, список желающих возглавил Изамбард. (Касательно выяснения причин интереса Изамбарда к Гримо и его делу, удалось, фартовый в па-де-де с Клаусом фон Гугенмайном, стало быть, имел какое-то и к магазину, нососуйство не зафиналено). С течением времени Гримо поближе с архивариусом каторжных дел, пыль со всех документов и указов, каторжан, ведомости кормления, добытой, обработанной и вывезенной руды, количество фуражек и ватников, сколько среди каторжан блатных, сколько политических, сколько маргариток, сколько вегетарианцев и сколько Прасковий дочерей Фёдора. Воинствующим адептом комитета криптостатистики, проповедовал исконно направление, вспять Кукуй. Состоял в связи с дальним родственником чиновника Льва Львова, имел более в мире сведений о судьбе Лунина, в частности, о его днях этапа. По этим сведеньям Лунин содержался в Иркутске в квартире губернатора Василия Копылова, в единственной комнате под охраной жандармов, там Львов, в тех областях с чиновничьей ревизией и посещал, во время намеренно отмечал совершенное спокойствие. Первая улика, вывел Гримо в своём, разумеется не называя сведенье уликой, понятия не имея ни о каком расследовании. Совершенное спокойствие. Далее тот же Львов, как видно весьма пронырливый человек, сообщал, по дороге в острог Лунин сумел договориться с сопровождавшим офицером, тот в условленном, в тридцати четырёх от Иркутска, остановил этап, Лунин посреди леса встретился с Артамоном Муравьёвым, Николаем Пановым, четой Волконских и Александром Якубовичем, при встрече передана шуба с зашитыми деньгами, обнаружены в Акатуйской. Обстоятельство Гримо занёс в разряд тайн, едва не равнозначных тайне смерти Лунина. Счёл и считал себе в полном праве, на этой тайной встрече, в последний момент в какой только могла быть устроена, Лунину передано нечто, надобное для его изысканий на каторге, деньги же даны для отвода глаз, балдохи нашли и успокоились. Итак, к спокойствию присоединялась тайная с передачей, вместе превращалось в план. Третье, Гримо присовокупил к своему и логическому обоснованию произошедшего, саму жизнь Лунина, прошла во многих тюрьмах и каторгах. Петропавловская крепость, Выборгская тюрьма, Читинский острог, крепость Свеаборг, Петровский завод, село Урик. Вдобавок Михаил Сергеевич категорически и не имея на счёт иного, так же не желая утаивать суждения свои о сием, заявлял, жизнь окончит в тюрьме. Обо всём этом Гримо соображал, Лунин искал что-то во многих острогах страны, в конце склонился к, спрятано в окрестностях Акатуя, искал, зная точно, либо приблизительно, что ищет, потому затребовал нечто, надобное для, переданное на тайной под Иркутском. Полагая версию за события двадцатилетней и более, Гримо не мог только определиться и выкрутиться из четырёх обступивших, точнее вариантах истины. 1. Лунин знал, вещь которую ищет, убьёт его, шёл на это, ради явления миру. 2. Лунин не знал, искомая вещь несёт опасность для жизни. 3. Вещь не несла никакой опасности для него, но его всё равно убили из-за неё, например, чтоб завладеть. 4. Лунин хотел отдалиться от революций. Гримо пока не удавалось ни с одним из троих свидетелей времён, двое жили на земле, однако тоже весьма необъективными свидетелями. Михаил Лунин провёл в Акатуйской каторжной четыре. Искал, разумеется, в шахтах. В таковом положении Гримо пребывал, когда побег уже устроен. Освобождение Изамбард начал с, купил у якутов пять лисьих и десять песцовых. Вестфалию Дёмину антиквар настиг, пыталась отдать найденного младенца на детскую биржу выколотой. Вестфалия два рубля, служащий биржи девяносто копеек. Чтоб оказаться на бирже, собой навес вроде, устроен над общественной на Хитровской, значительно более, низкий и ветхий, обзавестись восковыми. Дети в количестве ста пятидесяти или около младенцев лежали на соломе, во многих местах проваленной плетёной оградой, летом лопухами, зимой сугробами. Крик неимоверный и служащий биржи, за конторкой собирал плату за аренду и продажу младенцев имел притороченный к голове раструб для лучшей слышимости, более вдумчивого торга. Пришлось орать и антиквару. Да будет вам известно, что в эмпиризме не мало чувственного. Да ты на лицо его посмотри, оглашенная. Ничего он не чувствует, никакое лицо. На девяносто копеек можно купить хорошую раму, если знать где брать. Выбросьте из головы свои увёртки и подумайте о расстановке истинных сил. Я же тебе не английское сукно предлагаю. Де Мортон вообще любил детей. Я вообще не терплю детей. У тебя раструб съехал, вот и не разбираешь ни слова. Любил слова, вы говорите? А кто их всякий в своё время не любил? Выдои хоть всех коров в окрестности, не наберётся и стакана молока. Мой отец многого не знает, но однажды может узнать. У меня у самого отец почти всё позабыл и что теперь? У тебя позабыл, а у неё ещё даже не знал. То-то и оно. Это когда-нибудь прекратиться, если нет, я умываю руки. Умывальника здесь не заведено, хотя за отдельную плату, я могу поплевать. Да это мне наплевать, вот уж верно сказано. Эй, милейшая, только не мне на ботинок, возможно в нём ходил Парис или Гектор. А как же сандалии? А как же мои полтора рубля? О, мы движемся в верном направлении. Мы вообще не движемся, это дети криком гонят вокруг нас мироздание. Крик детей великая вещь, если разобраться, я даже думал копить его, да не придумал в чём хранить. Рубль, моё последнее. Послушайте, а как у вас тут ночью, вы вообще что-то различаете? Я знаю каждого по его крику. Рубль сорок, кровопийца. Да у вас есть хватка, Вестфалия Семёновна, если не ошибаюсь. А как же ты в темноте деньги разбираешь? Моё дело молчать, а их кричать. С вашего позволения, я знаю как. По рукам. Ударили по, младенец от Вестфалии перешёл в руки. Возможно уже завтра возьмут в наём, больше подавали, для аферы или ограбления. Вестфалия взглядом деньги, недоумевая, отчего биржевик так неожиданно, прочь, за ней, глумливо подмигнув глухому, потрепав за грязную щёку младенца, антиквар, забегая девушке то к левому уху, то к правому, что-то беспрерывно, не выдержала возле воспитательного, не спросила, что ему толком. Я не крала вашей карты. Помилуй меня боги, да разве я сказал вам, что у меня пропала карта? Помилуй меня боги, да разве я сказал вам, что обвиняю вас во вторжении в мой дом вместе с двумя подельницами? Помилуй меня боги и спасите, разве я сказал, что тот кусок пергамента, что пропал у меня был картой к чему-либо? Помилуй меня боги, если я хоть подумаю нечто подобное. Я слишком хитрый человек, чтоб думать такое. Это мне про вас говорили. Значит, вы про меня разговаривали? Очень лестно. Быть может мы, раз уж я так симпатичен вашему взору, где-нибудь уединимся, для более вдумчивого знакомства душ. Я бы больше хотела совершить знакомство тел. О, это я вам тоже обещаю. Глупец, неужто вы подумали, что я вот так сразу вам отдамся? Вовсе не сразу, вовсе не сразу, помилуй меня боги, если я подумал такое. Они уже, верно, устали вас миловать. Однако я по другому делу, решил сменить антиквар. По какому ещё делу, вы, сладострастник? Я знаю почему этот достойный, близкий к глухоте человек с биржи, так скоро согласился уплатить вам один рубль сорок копеек за младенца и впрямь весьма чахлого, тут он был прав. И отчего же это? Потому что один из нас, я уж не разберу кто, из-за этого крика, затронул одну очень существенную и трепетную его жизни как человека и как служащего биржи, а так же как скорой жертвы глухоты. Он не хотел, чтоб тема эта развивалась и решил прекратить встречу. Быть может вы в силах предугадать мой следующий вопрос? Что за тема? Ну конечно я понимаю ваше желание узнать, что это за тема, равно как и ваше бессилие определить её самостоятельно, восстановив весь разговор на бирже. Не воображайте, что такое уж сильное. Хорошо, пожалуй предлагать уже единожды предложенное уединение в обмен на это раскрытие сей, я поостерегусь. Весьма мудро. Некоторое время в молчании, столь долго, антиквар уже хотел начать вновь свои забегания к прелестным собеседницы. Так что же за тема, или вы так, только интересничаете, а сами не знаете толком? Довольно топорная попытка, должен вам заметить, однако же, тем не менее, не бесполезная, ибо выдаёт истинный масштаб вашего интереса. Так уж и быть, сжалюсь над вами. Это тема о возможности видеть в темноте. И только? Вы напрасно столь поспешно отметаете её значимость, которую я уже имел честь подчеркнуть ранее. Вспомните, я сказал, «затронул одну очень существенную и трепетную тему его жизни». Ведь я, помнится, выразился именно так, не правда ли? Точно не вспомню, в ушах ещё звенит от крика. Ну нет, вы путаете, это звонили колокола на той церкви, никак не могу затвердить названия их всех. Наверное, если б их строили пантеону Асбурга вы бы затвердили. Сударыня, да вы неплохо меня знаете. Быть может вы ещё и знаете отношение моё к Малюте Скуратову? Вовсе не осведомлена о том, что вы имеете к нему отношение, однако не станем перескакивать с одного на другое, как кентавры. Делаю аплодисмент вашей последовательности, однако же хочу спросить в очередь свою, у вас, как у дочери помощника пристава Мясницкой части, которая, вы должны это знать, тайно управляет всей Москвой, так вот, у вас, как у дочери такого важного человека, обладающего многими сведеньями, вопреки тому, что вы пытались навешать на уши биржевику, так вот, у вас не возникло ли в голове некое осознание того, что вы уже слышали нечто подобное от батюшки или, упаси Господи, от вашей гувернантки, в том смысле, что подобное тому, что я только что выдал вам за раскрытие темы, затронутой нами на бирже, а именно умения видеть в темноте, так сказать о вызываемом эффекте движущегося света или прочего подобного? Вы слишком многословны, я уже не помню с чего начат ваш вопрос, с деланным скучающим, однако не выпустив изо рта пара, Вестфалия. Да не важно с чего я там начал, я могу начать с чего угодно (антиквар молниеносно, один его знакомец однажды начал о бамбуковом удилище с, королева Изабелла осадила замок, принадлежащий фавориту её мужа, закончил подробным средневековых диптихов и триптихов, восшествию на кафедру Ангерика, архиепископа Амбрёна, в то как другой знакомец его знакомца, антиквар только слышал, однажды пересказывать библейские в обратном, с окончания Нового к началу Ветхого, когда он закончил, выяснилось, осуществил для более точного софистики Аристотеля) и чем угодно закончить, суть-то вы уловили. Возможно я что-то и слышала про помянутый вами эффект, даже скажу вам верное его именование. Корпускулярный окулярный дуализм. Однако мне следует побольше вызнать об этом, поэтому я смогу толково говорить на означенную через день или два. Заявление антиквар как договор, отправился к Монахии, нашёл неподалёку от места Воробьёво, тонкой цепью к корням растущего на склоне. Складывается такое, сударыня, ожидаете здесь дракона, учтиво антиквар, оценивая прочность цепи и узлов на конечностях. Именно его я и жду, с чрезвычайным в лице, с изломанными его, пытали, раздумывала не сознаться ли, борьба наружу, она. Как, вы разве не знаете, что последнего дракона истребил отряд рыцарей много назад? Из какого замка они вышли по вашим сведеньям? – сжимая и разжимая пальцы и переступая ногами в снегу, Монахия. Из Мальборка или вроде того, антиквар, хотя и точно из какого тот крестовый, если когда-либо был начат. В таком случае, сударь, вам следовало бы сказать из Мариенбурга, раз уж вы толкуете про рыцарей по состоянию их во многих годах от нас. Чёртовы пигалицы, подумал антиквар, где они выучились так ясно изъясняться, если не бывали ни в каких приличных местах кроме выколотой окрестности и привязывают себя цепями и продают тела? Вслух иное. Может и из Мариенбурга, а может я и не ошибся и это был именно Мальборк и именно по состоянию во многих годах от нас. Да будет вам известно, что по всем признакам, которые мне удалось установить и в соответствие со всеми доказательствами, которые нам удалось собрать, в мире ещё обитает дракон или даже два, я держала в руках их свежий навоз и вдыхала его зловоние, а указанный вами крестовый ещё только должен начаться и не раньше чем через двадцать, а может и позже. О, да вы неплохо подготовились к нашей беседе, если бы я заранее разумел степень вашего осведомления, то прихватил бы с собой свой поисковый и логический дневники. Позвольте в таком случае спросить, что за доказательства и признаки, кроме, разумеется, навоза, хотя и он так же взволновал меня чрезвычайно, так вот, что это за дивные вещи и события, что вы с таким трудом отыскали и установили? Почему я должна выдавать вам всё это и что-то объяснять, ведь это вы пришли ко мне. Не достаточно ли того уже, что я стою здесь прикованная к скале и жду дракона. Что ж, вы правы. Давайте окажем услугу друг другу, сделаемся взаимополезными. Я выдаю вам сведенья о драконе, остался в мире, вы мне о ваших доказательствах его существования. Для чего вам доказательства, если вы и так утверждаете, что он остался, хотя ранее говорили, что его истребил отряд рыцарей много лет назад? Антиквар начал несколько из себя в смысле раздражения, однако задуманная каверза принудила продолжать во вполне любезных. Быть может я сказал так лишь для, проверить вас и вообще определить для себя та ли вы особа, которую я ищу, и которая ищет дракона. Вы ведь должны понимать, мы, исследователи драконов, должны быть чрезвычайно осторожны и проверять прежде чем начать доверять. Вот я и осторожна. Так пусть доказательством моего доброжелания и причастности к драконовскому культу станет то, что я явился на этот снежный склон и разыскал вас на нём. Хорошо, я согласна выслушать вас. Вот за это благодарю, этого, как понятно, я и добивался. Так вот, известно ли вам, моя юная искательница, что драконы способны превращаться в людей и тому есть несколько подтверждений из человеческой истории. Лицо Монахии застыло в изломе, по рубцам и каньонам напряжённое обдумывание. В 1563-м к Ивану Фёдорову накануне открытия его типографии дракон в образе посыльного и принёс свои зубы под видом наборных литер. В 1614-м из-за дракона, превращался в члена парламента, из Англии запретили вывоз шерсти (корысть в пожирании овец). В 1709-м дракон каким-то причастен к формуле Кёльнской, быть может даже в некоторое превращался в Иоганна. Увидев процесс человека в дракона Жозеф Руже де Лиль сочинил, после и слова «Боевого гимна Рейнской армии». При схожих пьеса «Букеты, или Петербургское цветобесие» в 1844-м. Антиквар хотел было ряд, ограничился вопросом надо ли ему снять портки и посрать, тут Монахия, кажется, к чему клонит. Сообразила, стоит на снежном Воробьёвых привязанная цепью к кусту и корням, ждёт дракона. Её посещает антиквар.
